Гость программы "Трибуна" председатель Комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев. Продолжение. Начало см. "Константин Косачев: «В отношении террористов нужна не жесткость наказания, а его необратимость»"
- Возможно ли снятие санкций с Россией под этим общим настроем борьбы с ДАИШ ("Исламским государством")? Часть российской оборонной промышленности находится под европейскими санкциями, и их снятие было бы вполне логичным, если речь идет о какой-то широкой коалиции. Как вы считаете, какой вариант продления или непродления санкций возможен в январе следующего года?
- На мой взгляд, тема антитеррора и тема санкций живут пока параллельными, непересекающимися жизнями. Актуальность снятия санкций очевидна давно. Когда эти санкции вводились, расчет был на то, что Россия быстро сдастся, что мы не выдержим напора, что гражданское общество дистанцируется от действий президента, в данном случае по Украине, вроде, хороший сыр исчез в магазинах, значит, президент неправ. Такой наивный был расчет на состояние умов, на степень зрелости, точнее, незрелости российского общества. Этого не произошло, попытка расколоть общество, антагонизировать общество по отношению к власти провалилась. Консолидация невиданная в истории! Она не надуманная, не высосанная из пальца, это реальные цифры, когда говорят о том, что президент пользуется сейчас поддержкой почти 90% населения. Эти цифры несравнимы с теми, которые были до начала украинского кризиса. Динамика однозначно положительная.
Что касается экономики, да, проблемы есть, да, не так просто, но идем вперед. Во многом санкции работают в плюс, а не в минус. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Санкции заставляют мобилизоваться, начать реформы, они пошли. Думаю, это отчетливо видят наши оппоненты. Они понимают, что бесконечно держать санкции невозможно.
Они выдвинули требования - Крым верните Украине - неисполнимые по определению, никогда их Россия не исполнит, что бы у нас ни происходило в экономике, что бы у нас ни происходило в обществе.
Это видят наши оппоненты. Думаю, они еще до последнего витка напряженности по теме терроризма начинали искать выход, чтобы сохранить свое лицо. Полгода уже никто не связывает тему Юго-востока Украины и тему Крыма. "Крым" сейчас не звучит ни в беседах, ни в каких-то резолюциях. Условие для снятия санкций –реализация минских соглашений. Это нормальная тема, и мы заинтересованы в том, чтобы минские соглашения были реализованы, мы в этом смысле союзники.
- Западные журналисты уже стали критично высказываться в адрес украинских властей…
- Шанс на пересмотр политики санкций высокий. Подозреваю, что это понимает украинское руководство, которое последовательно пытается саботировать минские соглашения, удержать своих западных союзников на позициях продолжения санкций. Но Украина в этом смысле остается во всевозрастающем одиночестве. У Евросоюза и США накопилось понимание того, что Украина за счет антогонизации России пытается решать свои собственные проблемы, сваливается на поруки Западу. Это надоедает.
Поэтому думаю, что санкции будут постепенно смягчаться и не за горами период, когда они будут сняты полностью после того, как будут реализованы минские соглашения. Реализация соглашений зависит от Киева, а не от Донецка и Луганска. Думаю, что давление на Киев в этой связи будет возрастать. Но повторю еще раз, это процесс, который развивается по своей логике и который, на мой взгляд, никак не увязан напрямую с тем, как складывается сейчас антитеррористическая коалиция. Может быть, это и хорошо. Пусть эти две темы не мешают друг другу. Нам гораздо важнее наладить сейчас взаимодействие по антитеррору, потому что это ситуация, которая может взорваться в любой момент, в любой день. Время работает против нас.
- После введения санкций Россия активизировала отношения с Китаем, Ираном, произошло сближение со сторонами постсоветского пространства. Возможна ли более тесная интеграция России и стран Закавказья, которым при этом открывается прямая дорога на Иран?
- Если бы мы могли отбросить политику, пределов для такого сотрудничества не было бы. Но пока политика мешает. Есть внутренние разногласия на Южном Кавказе - армяно-азербайджанский конфликт, противоречия между Россией и Грузией. Есть последовательное предпочтение двусторонних форматов сотрудничества многосторонним со стороны Азербайджана, который очень осторожно относится к интеграционным процессам, в том числе с российским участием, будь то СНГ, Евразийский экономический союз. Но подвижки на этом направлении происходят, потому что проект становится на ноги. Отсюда и новый интерес.
Ситуация на Южном Кавказе находится в динамике. Россия никогда (в отличие от США или ЕС) не ставила партнеров в позицию или/или – с нами или против нас. Нам пытаются это приписать часто по той же Украине. Я помню, как в ЕС входили Чехия, Словакия, Болгария, которые тоже зависели от России, в частности в сфере атомной энергетики, ведь АЭС до сих пор зависят от российского топлива. Тогда удалось этот геополитический перевал преодолеть, потому что были организованы цивилизованные, заблаговременные, профессиональные консультации. Конечно, нам никогда не нравилось, что эти страны уходят в Евросоюз, в котором Россия не участвует, но мы никогда эту ситуацию не драматизировали. Причем членство этих государств в Евросоюзе могло бы проходить безболезненно для интересов наших двусторонних отношений при условии, что мы бы все заранее проговаривали и организовывали. Тему евроассоциации Украины тоже можно было бы пройти по-другому, если бы ЕС был бы мудрее и не отгонял от этого диалога Россию, если бы украинское руководство было бы поумнее на всех предыдущих этапов.
- Если говорить о Закавказье, то Грузия всегда смотрела в сторону НАТО, а Азербайджан всегда сторонился подобных предложений. Азербайджан также не поддержал санкции в отношении России, несмотря на политическое и экономическое давление со стороны стран Запада. На саммите G20 в Стамбул был приглашен президент Азербайджана Ильхам Алиев. Как вы оцениваете его участие в саммите?
- Только положительно. Формат "двадцатки" интересен тем, что там собираются совершенно разные страны. Почему исчезает на наших глазах G7, бывшая G8? Потому что она имела шанс на дальнейшую жизнь только с Россией. Когда Россия была оттуда искусственно выведена, остался клуб по интересам семи государств. Он совершенно не представляет разнообразия интересов, разнообразия подходов, разнообразия точек зрения. А "двадцатка" представляет. Думаю, что "двадцатка" тоже может менять формат, конструкцию за счет приглашения новых участников, которые разделяют философию многообразного и многополярного мира. Это затасканный термин, но от этого его значимость не уменьшается.
Я приветствую появление в этом формате таких участников как Азербайджан. Я глубоко уважаю действующего президента Азербайджана, который многое делает для развития двусторонних отношений с Россией. В качестве руководителя Россотрудничества я в прежние годы имел возможность сравнивать отношение, языковую политику, отношение к русскому языку, соответствующие образовательные программы в бывших советских республиках, и могу искренне сказать, что Азербайджан в этом смысле выделяется в лучшую сторону. В Азербайджане, понимают, что русский язык – это не угроза, а дополнительное конкурентное преимущество для граждан, для населения этой страны, расширяющее их возможности. Это очень мудрая и дальновидная политика.
Мы с Азербайджаном единомышленники и союзники в понимании того, как должен быть обустроен мир. Таких единомышленников становится все больше. Есть какие-то противоречия на двухсторонних треках, но есть и понимание того, что мир будет устойчивым, когда он будет опираться на все существующие национальные интересы, а не на отдельно взятые интересы отдельно взятой группы государств, той же "семерки". Поэтому я искренне рад тому, что президент Алиев принимал участие в саммите. Саммит был посвящен двум основным вопросам – это судьба Сирии и борьба с терроризмом. В обоих этих вопросах у Азербайджана есть своя очень интересная точка зрения, которая обязательно должна быть услышана международным сообществом.
- Недавно в составе парламентской делегации вы побывали в Латинской Америке, где речь шла о сотрудничестве с тем же самым ЕАЭС и БРИКС. Насколько плотным ожжет быть такое взаимодействие?
- И БРИКС, и Евразийский экономический союз реально набрали силу. Но нам не следует повторять тех ошибок, которые совершил Европейский союз, когда по политическим соображениям санкционировал несколько волн расширения, не подумав о последствиях. Сейчас в БРИКС существует абсолютный консенсус в отношении того, чтобы пока этот формат новыми участниками не пополнять. Взаимодействовать – да.
БРИКС возникал как дискуссионная площадка, как сообщество реформаторов международных отношений. Страны с разными интересами, с разной историей, с разными традициями, с разными состояниями экономик, с разными политическими системами объединились вокруг понимания того, что мир не может быть унифицированным, не может быть выстроен в шеренгу с заданным направлением развития.
Потом наступил следующий этап, когда у БРИКС стали возникать конкретные прагматичные и прикладные проекты - Банка развития, Пул резервных валют. Это работает в составе пятерки, и было бы неправильно сейчас, когда идет набор темпа, сразу же включать новых участников.
Это касается и Евразийского экономического союза. ЕАЭС, в отличие от ЕврАзЭС, создавался на принципе абсолютного равенства его участников. Экономики разные, а полномочия в союзе одинаковые. Это залог успешности, когда никто не чувствует себя младшим братом, никто не чувствует себя ведомым, никто не ощущает, что ему что-то навязывают. У каждого есть возможность затормозить какой-то процесс, своей особой позицией не согласовать те или иные решения.
Когда 27 государств ЕС пытаются уговорить одного - это всегда проблема. И ЕАЭС в "пятерки" стал работать сложнее, чем в рамках "тройки". Но это не значит, что ЕАЭС стал работать хуже. Просто требуется больше проникновения в предмет, больше аналитики, больше подготовительной работы.
Первый год ЕАЭС пришелся на глобальный финансово-экономический кризис. Недавно мы были в составе делегации, возглавляемой Валентиной Ивановной Матвиенко, были в Армении. Там шла очень интересная, живая дискуссия в парламенте, где присутствовали представители оппозиционных партий. Один из них довольно категорично сказал: "Я никогда не был за ЕАЭС, я всегда был за сближение Армении с ЕС. Видите, год прошел, моя позиция подтвердилась, мы не заметили улучшения от того, что Армения присоединилась к ЕАЭС". Валентина Ивановна тогда ответила: "А кто сейчас может сказать, что было бы с Арменией, если бы она не присоединилась к ЕАЭС в условиях турбулентности последнего года, когда многие экономики просто падают навзничь".
Сейчас некорректно давать оценку первого года ЕАЭС, который начался только 1 января. Нужно учитывать общие условия, внешние условия, которые существуют в мире. Всем странам тяжело. Но, собравшись вместе в рамках "пятерки" ЕАЭС, мы очень многие потрясения сумели миновать, обойти, как грозовой фронт, стороной, просто потому что мы были вместе и мы помогали друг другу.
