Наталья Мурадымова. "Слишком многие считают себя дивами"

Каждое представление опер Рихарда Вагнера привлекает внимание. И «Летучий голландец» – не исключение. На днях это произведение в концертном варианте давали в Казани. И это первое его исполнение в столице республики Татарстан. Следующий «выстрел» в Москве, 10 марта. Играет один из лучших оркестров РФ – Государственный симфонический оркестр республики Татарстан, дирижер Александр Сладковский. Главная женская партия – у солистки Московского академического музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Натальи Мурадымовой. Накануне казанской премьеры ZN взял интервью у певицы.

Вагнер, всего два концерта, полный аншлаг в Казани. И вот теперь московская публика в предвкушении огромного удовольствия. А вы сами как относитесь к этой работе?

Для меня это премьера «Летучего голландца» в полной версии. Я пела в БЗК балладу Сенты примерно два года назад, попробовала свои силы и осознала, что мне хватает арсенала вокальной техники и опыта для исполнения подобного рода опер.

Я читала, что Вы всегда мечтали петь Вагнера. Почему?

Для меня вся музыка Вагнера – мощное эмоциональное потрясение! Когда она звучит, я чувствую, как будто космическая ракета взмывает вверх! Вот на «Тангейзере» это было. Особенно в конце, когда апофеоз… И ощущение, как будто бы ты поднимаешься над землей и летишь. Я участвовала в своем театре в опере «Тангейзер» в постановке Андрейса Жагарса. И мне очень нравилось работать, и, кстати, эту постановку собираются восстанавливать в следующем году. С ней связана интересная история. Меня сначала распределили на роль Венеры. А, когда приехал дирижер Фабрис Боллон (музыкальный руководитель и дирижер-постановщик «Тангезера» в МАМТ – здесь и далее примечания ZN), он сказал: «Да вы что? Передо мной чистая Елизавета». То есть он с первых звуков сразу понял, что перед ним Елизавета. И да, она близка мне, пожалуй, больше, чем Венера.

Многие сопрано боятся Вагнера, боятся за свой голос. А вы?

Во-первых, я занимаюсь любимой работой. И я говорю себе в качестве аутотренинга: «Наташа, ты спела уже достаточно супер сложных партий, которые не могут спеть другие певицы! Это твоя вотчина!» И знаете, помогает! Я пою много разной музыки. Допустим, если для музыкальной гостиной пою, голос звучит камерно, пою какую-то большую оперу – голос совсем по-другому работает. А, когда я выхожу петь Вагнера – тоже совершенно другой режим – более собранный, острый, прорезающий оркестр голос. А, во-вторых, сегодня многие певицы, даже очень известные, говорят, что сейчас новое время и все поют все. Есть такое расхожее выражение. И люди, которые пели всю жизнь Травиату, Лючию и т.д, выходят на сцену и поют Турандот. Это их решение! И ничто не смущает ни их, ни весь мир. С другой стороны, да, некоторые люди берегут свой голос, ограничиваются определенным репертуаром, подходящим для их голоса. И в этом есть своя правда. Определенный характер нужен и опыт, чтобы петь сочинения Вагнера. Какой-то внутренний стержень.

«Летучий голландец» – первая опера Вагнера, которая считается ключевой в творчестве композитора. Ее отголоски слышны во всем его творчестве. Как вы воспринимаете это произведение и свою героиню?

И в «Летучем голландце» такое же, что ты через страдания приходишь к просветлению. Насчет героини… Сента, конечно, отличается от Елизаветы. Странно, когда влюбляешься в портрет. Она странная. Но тут, скорее всего, она влюбляется не в портрет, а влюбляется в легенду. Мечтает выйти за пределы быта, серого и будничного. Это очень романтично. Вагнер – невероятный романтик.

Вы поете партию Сенты в темно-зеленом платье. Почему?

Такие концерты – очень значимые для меня события, это всегда выход. Тебя услышит огромное количество людей, которые, возможно, никогда и не слышали твое пение в театре. Ты презентуешь новое произведение, у тебя премьера. И я всегда стараюсь сшить для этого новое платье. И вот сейчас «Летучий голландец». Мне показалось, что такой цвет наиболее подходит для характера Сенты. И мы с моей портнихой нашли ткань, придумали фасон.

Все до сих пор обсуждают алое платье, в котором вы в прошлом году вышли на сцену, чтобы получить «Золотую маску» за лучшее исполнение женской роли в опере, за свою Костельничку Бурыйя в «Енуфе» Леоша Яначека.

Многие говорили: «Наверное, ты знала, что получишь «Золотую маску», поэтому и пришла в таком ярком платье!». А на самом деле все было не так. Премия стала для меня неожиданностью. Я решила пошить для этой церемонии классическое платье, а портнихи не успели. Не успели и все. И накануне Золотой маски они мне позвонили и поставили перед фактом. Я открыла шкаф и просто достала оттуда алое платье, в нем и пошла.

У вас же несколько оперных премий. Какая далась сложнее всего?

Пока у меня три оперных премии – «Онегин», «Casta diva» и «Золотая маска». И каждая – престижная. Что значит, далась? Я не думаю о наградах, о премиях, когда приступаю к репетиции какой-нибудь партии.

У вас очень насыщенная творческая жизнь: новые роли в театре, участие в фестивалях. Один из них – «Опера Априори».

Организатор этого фестиваля Елена Харакидзян – невероятно творческий человек, настолько фонтанирующий идеями! Она – мой музыкальный ангел! И я так рада, что мы с ней сотрудничаем. Я столько новой потрясающей музыки спела, столько талантливых людей узнала! А началось наше сотрудничество в 2015 году. Я участвовала в литературно-музыкальном представлении «Милый друг», спела арии и дуэты пяти героинь опер Чайковского – Татьяны из «Евгения Онегина», Марии из «Мазепы», Оксаны из «Черевичек», Ундины и Иоланты с РНО. А за пультом дирижерским был все тот же Александр Сладковский. В 2017 году исполнила партии Девы в российской премьере «Девы в башне» Сибелиуса и Царевны в «Кащее Бессмертном» Римского-Корсакова с оркестром Musica Viva и Олли Мустоненом за дирижерским пультом. В 2018 на сцене МАМТ представила российскую премьеру большой концертной арии «Ah, perfido» Бетховена с оркестром театра и Максимом Емельянычевым, а также приняла участие в сольном концерте Томаса Хэмпсона, спев с ним дуэтом. В 2019 состоялась мировая премьера монооперы для драматического сопрано «Возвращение» Алексея Курбатова на стихи поэмы Фаины Гримберг «Андрей Иванович возвращается домой» с моим участием в сопровождении автора за роялем. И есть планы уже на следующий сезон. В 2021 мы решили представить партию Электры в одноименной опере Рихарда Штрауса в концертном исполнении с РНО и Хартмутом Хэнхеном в качестве дирижера.

Устаете после спектаклей?

Нет, не устаю. Раньше, когда я еще только дебютировала в Свердловском театре, то, спев Марию в «Мазепе», получала такой запал, что была готова снова ее спеть. Сейчас, пожалуй, не так, но может на пол оперы тоже хватит.

Вы вообще довольно сильный человек. Ваше детство прошло в уральском поселке, где нет музыкальной школы. Пели в детстве народные песни?

Воспитательница в детском саду пела с нами обычные детские песенки. И учила играть на детских музыкальных инструментах – маленькая гармошечка, маленькое пианинко. Я быстро все это осваивала, и я очень благодарна воспитательнице, которая маму просто заставила отвести меня в музыкальную школу. Она говорила: «Вы должны, вы просто обязаны, у девочки талант!». И чтобы доехать из поселка Силикатного до музыкальной школы, практически центра города Каменска-Уральского, нужно было очень постараться: в то время автобусы ходили раз в несколько часов. Это было очень тяжело, я представляю. Но родители послушались воспитательницу. И я им очень благодарна. А вообще у меня еще с детства было предощущение, предчувствие, что я буду заниматься чем-то, связанным с творчеством.

Где сложнее петь: в спектакле в концертном исполнении или в театральном представлении с костюмами, декорациями?

Конечно, легче петь спектакль в театральной постановке! Можно спрятаться за мизансцену, костюмы и т. д. В концерте же вроде все просто стоят на сцене и поют, но по внутренней линии ты проживаешь все эмоции героини и драматизм сюжета. Иначе не споешь на должном уровне. А эмоции в «Летучем»!.. Они же зашкаливают.

Как вы готовитесь к концерту, к спектаклю? Как проходит день?

Ничего необычного. Некоторые считают, когда оперные певцы сидят на диване, то они ничего не делают. Ничего подобного: внутри может происходить созревание роли, подготовка к партии. Не знаю, что происходит, может быть, внутри какая-то химия. Так сказать, происходят перемены, чтобы ты пришел на спектакль в максимальном состоянии готовности.

А как выходите из роли?

Тяжело. Засыпаю в три-четыре утра. Сижу, уснуть невозможно. Просто лягу и буду смотреть в потолок. Смотрю какую-нибудь ерунду по телевизору. Футбол, фильмы какие-нибудь очень хорошо переключают на что-то более земное. Звонят люди, поздравляют, рассказывают о своих впечатлениях.

Что касается вашего членства в жюри "Золотой маски", каково это быть по другую сторону премии?

Для меня это было неожиданностью и большой честью, что меня пригласили в жюри «Золотой маски». И я счастлива, что согласилась. Но только сейчас я поняла, насколько это тяжелый труд! И ладно мы! Мы отсматриваем определенное количество спектаклей, а экспертная группа, значит, отсмотрела гораздо больше спектаклей, причем в несколько раз. Просмотр некоторых спектаклей настолько эмоционально заставляет тебя выкладываться. Это не просто развлечение, а настоящая работа, я считаю. Но, с другой стороны, когда посмотришь 10–20 спектаклей, у тебя постепенно начинает складываться впечатление о том, что происходит в музыкальной театральной России, что очень интересно, конечно!

Среди спектаклей-номинантов, которые вам приходится отсматривать, есть и мюзиклы​. ​​​​​​Вы сами спели бы в мюзикле, если бы представилась возможность?

Я люблю петь, люблю экспериментировать. И мне интересно и посмеяться над чем-то. У меня и комические роли есть. Меня спрашивают: «Ну как же так: трагическая Медея и тут же Фата Моргана, которая падает, ногами вверх, сверкая панталонами» (героиня оперы С. Прокофьева «Любовь к трем апельсинам») А для меня это нормально.

И после этого интервью оперная прима, солистка ведущего музыкального театра страны Наталья Мурадымова с рюкзачком за спиной из своего родного МАМТа побежит в Геликон-оперу, чтобы посмотреть очередной спектакль, номинированный на «Золотую маску». Где пафос, присущий званию оперная дива?

Сейчас многие считают себя дивами. А я такой человек, стараюсь быть самой собой. А дива я или не дива пусть решает зритель.

фото: Ира Полярная, Илья Долгих, Олег Черноус, Сергей Родионов