Русские староверы в джунглях Боливии

Они молятся по несколько часов в день, работают до седьмого пота, богатеют, женятся только на своих и не отступают от веры своих предков. Рассказ географа и путешественника Анатолия Хижняка о необычной встрече с общиной староверов в Боливии.

Первый раз с нашими русскими староверами я встретился почти тридцать лет назад, в 1992 году. Удивительно, но это произошло в джунглях Западного полушария, в Боливии. В небольшом провинциальном городке Роженоваки. К тому моменту я уже завершил свой тысячекилометровый переход через джунгли. И русских людей не встречал почти полгода. Надо понимать, что это не наши дни, когда в Боливии полно туристов, в том числе – из России. А самое начало 1990-х. В те годы я, наверное, единственный из нашей страны там по джунглям лазил.

Ну так вот. Иду я по улице – и вдруг, как в сказке – мне навстречу мужик русский. Настоящий! С бородой, в косоворотке навыпуск, в сапогах, рябой такой. Сначала я глазам своим не поверил. Обомлел просто. Мистика какая-то! Подхожу и заговариваю с ним по-русски. Родных слов не произносил уже много месяцев и слова с трудом подбираю: «Здравствуйте!» Он мне: «О! Ты русский, что ль, будешь?!» У них говор же еще такой старый. Типа: «Откуль будешь, мил человек?» В общем оказалось, это старовер из местной боливийской общины в Табароче.

Как русские староверы оказались в Боливии

Это, пожалуй, самые «ортодоксальные» староверы. Изначально, они находились в изгнании еще со времен так называемых «никоновских реформ», которые начались при Алексее Михайловиче. Не смирились с новыми церковными порядками, с новым укладом. И бежали целыми семьями, родами, деревнями – сначала на Алтай, потом – в Сибирь, на Дальний Восток. Там еще в конце 19-го и в начале 20-го веков довольно много поселений старообрядческих было. В позднее советское время (в октябре-1982) одну из таких замкнуто живших семей Лыковых «открыл» в тюменской глуши корреспондент «Комсомолки» Василий Песков. Его статья «Таежный тупик» стала газетным сериалом, растянувшимся почти на сорок лет и продолжающимся и сейчас.

Ну так вот! Не стало староверам покоя и с приходом советской власти. Их начали массово и жестоко «раскулачивать». Люди они были работящие, зажиточные, «крепкие хозяева», в колхозы идти не желали. За что и пострадали. И потому – вновь массово снялись с насиженных мест и двинулись дальше – на восток. В Приморье, в Хабаровский край, оттуда – в северный Китай, в Манчьжурию.

И жили они там довольно счастливо, пока не пришел Мао Цзедун и тоже не приступил к «раскулачиванию». И вот тогда, в 50-х годах 20-го века, русских староверов начали спасать и на пароходах развозить по миру международные организации. В США на Аляску и в Калифорнию, в Австралию, в Южную Америку (в Аргентину и на юг Бразилии).

Там, в Бразилии, часть староверов начала общаться с местными католиками. Это не устроило самых «ортодоксальных» из них. И они ушли еще дальше – в джунгли соседней Боливии. И там их вообще никто не трогал и не замечал до, фактически, 1990-х годов. У них даже паспортов не было – ни боливийских, никаких. И они жили серьезной замкнутой, жизнью – нельзя смотреть телевизор, слушать радио, фотографироваться, вступать в браки с иноверцами (любыми «не староверами»). Община довольно большая. И браков между родственниками тоже не допускала.

На мой взгляд, боливийская община староверов – наиболее «ортодоксальная» и строгая на планете – в смысле жизненного устройства и нравов. Понятно, что у нас в стране их не осталось – в советское время кого-то приручили, кого-то истребили, но подавляющее большинство – изгнали. На Аляске и в Калифорнии они довольно плотно вплелись уже в американский социум. Да и в Австралии живут не столь строго. Сохраняют изначальные обычаи и традиции последовательнее остальных только в Боливии.

Любопытно, что первыми их «открыло» наше посольство в Боливии еще в 1990-ом году. То есть, они, староверы, сами на него вышли. Когда рухнул Советский Союз, посольство стало раздавать всем российские паспорта. И многие староверы их получили вместе с российским гражданством – потому что прежде у них не было никакого. А некоторым из них приходится довольно много передвигаться по стране и миру – поддерживать и развивать контакты с единоверцами, решать деловые, бюрократические, хозяйственные вопросы. Присматривают, например, новые земли, невест в других общинах для своих парней подыскивают. Про себя я их в шутку называю «представителями отдела внешних сношений».

В общине староверов

Вот таким «посланцем» староверов и оказался Сильвестр – тот самый мужик в косоворотке и с бородой «лопатой», которого я встретил тридцать лет почти назад в городке Роженоваки. Кстати, он и сейчас жив-здоров.

И вот этот Сильвестр привез меня в их главную деревню – Табароча. У них несколько сел, но Табароча – типа «штаб-квартиры». Тогда, в 1992-ом году это был фурор! Приехал настоящий русский из России. Я уезжал-то еще из Советского Союза, распад нашей страны застал меня в путешествии.

Интересно очень было с ними общаться. Тогда еще многие реально думали, что Земля плоская, что звездочки на небе – это гвоздики. Никаких, понятно, ни фото, ни видео у них не было. Вообще, повторюсь, в быту у них масса жестких старинных ограничений.

Мне там даже предлагали остаться. У них притока свежей крови было маловато, а девчонок в полном соку – достаточно. Да и мне – всего 20-21 год. «Давай, оставайся, прими веру – и мы тебе сразу и жену дадим, и дом, и земли гектаров триста, сколько хочешь!» Но я подумал, что не совсем по мне жизнь староверческая. Хотя невесту мне предлагали – загляденье! Все-таки я решил дальше пойти. Но какое-то время жил у них, наблюдал. Встают в четыре утра. Идут в молельню, в специальный дом. Священника у них нет – «беспоповцы» они. Истово молятся несколько часов. Говорят, что это заряжает их энергией для добрых дел. Затем отправляются на работу. Кроме охоты их основное занятие – земледелие. И рыбы много разводят. Чуть позже об этом еще расскажу.

Свои правила и обычаи соблюдают очень четко. Например, нельзя заправлять рубахи в штаны, косоворотки носить непременно навыпуск. Нельзя есть и пить из одной посуды с человеком не своей веры. Несмотря на то, что мы с ними там вообще дружили и пили местный самогон из ананасов, пользовался я отдельной кружкой и чашкой, которую мне выделили: «Из нашей посуды – нельзя! Потому – не нашей ты веры! Либо нашу веру принимай! Вот тебе жена, дом, земля – и ты наш!»

Очень был интересный момент в этом плане с Никитой, сыном Сильвестра. Самому Сильвестру на тот момент было лет под пятьдесят, и имел он не то 17, не то 18 детей. Предохраняться староверам запрещено, и жены их рожают почти каждый год. Как, кстати, раньше и у нас на Руси. Так что у них в семьях старшего поколения иметь по 10-15 детей обычное дело.

Так вот, Никитка был одним из средних сыновей Сильвестра. Исполнилось ему 17 лет. «Пора жениться», – сказали взрослые. И отец отправился за невестой для сына в Бразилию, в тамошнюю общину староверов. А Никитка – он был почти мой ровесник. На три года всего меня младше. Я ему и говорю: «А ты вообще-то невесту видел? Фотографий же нет. Портретов тоже. Вдруг она не по душе, не по сердцу тебе окажется? Что тогда?».

А у них все строго. Батя сказал, что свадьба будет, значит будет. Никаких возражений. И женщина эта останется единственной до конца жизни. Никаких разводов, никаких повторных браков не допускается. Ни для женщин, ни для мужчин. Дали тебе в 17 лет жену – все, точка! На это Никитка мне отвечал: «Ну что? Раз батя сказал, то кого привезет в жены, ту и возьму, как-нибудь смирюсь. Ему виднее. Он мне только добра желает. Обычай наш такой».

В тот раз от староверов я уехал раньше, чем вернулся из Бразилии Сильвестр. Продолжение этой истории я узнал в свой следующий приезд, в 2000-ом. Да, он привез сыну невесту – милую 16-летнюю девушку. Они с Никиткой друг другу понравились, поженились. Сейчас у них уже шесть-семь детей. Теперь, конечно, уже меньше стали рожать. Но об этом – отдельно.

В третий раз в Табарочу мы ездили уже вместе с Сергеем Ястржембским. Он стал этнографом, у него своя студия «Ястреб-фильм». Мы путешествовали несколько лет. В Боливию к староверам ездили, в Перу, в Гватемалу. Да и сейчас с ним активно общаемся. Так вот, году примерно в 2014 мы в Табароче снимали специально фильм про староверов. Он есть в Интернете (ссылка в конце материала – Zond).

Конечно, эти люди немножко изменились. Хотя у них по-прежнему табу на интернет и видео, фотографировать и снимать себя некоторые из них все же позволяют. Разумеется, с разрешения старших в семье.

Я вот разговаривал с теми «девчонками», которым в начале 90-х было года по три-четыре и они меня с тех пор еще помнят, да потом мы и в 2000-ом встречались. Так вот, у них уже не по дюжине с лишним детей, в «всего» по пять-шесть. Они уже понимают, что много детей – слишком хлопотно. Научились предохраняться. Разумеется, не рассказывают, как: «Не твое это дело!» Я там уже вроде как «свой», но все равно масса закрытых тем. А девушки лет 20-ти к незнакомым мужчинам вообще по-прежнему даже не выходят.

Так что жизнь современная меняет потихоньку даже староверов. Фотоаппарата не боятся, семью планируют. Выезжают иногда в город. Исключительно со своим мужчиной и только со своей посудой. А дома имеют для странников, на всякий случай, одноразовую пластиковую утварь. Но главное остается незыблемым. Браки разрешены только со староверами. Хотя к красивым и работящим русским девушкам регулярно сватаются разные местные «бароны», им всем община дает от ворот поворот. Только единоверие и никакого католицизма!

Напоследок расскажу несколько интересных еще моментов.

Про борьбу с крокодилами, например. Очень они донимали несколько лет назад жителей деревни, которые расчистили местные проточные озера и решили разводить там рыбу на продажу. Зубастые рептилии не только эту ценную рыбу безжалостно пожирали, но и рвали рыболовные сети и вообще безобразничали.

Что предприняли староверы? Взяли на вооружение древний индейский «рецепт» охоты на крокодилов. Огораживали частоколом озеро там, где оно вытекает, оставляя лишь узкий проход. И добавляли в воду сок лианы «барбаско». Зубастые хищники от этого дуреют, становятся немного «невменяемыми», теряют над собой контроль и лезут из воды. Путь им преграждает частокол. Они тыркаются вдоль него, находят единственный свободный проход и ломятся туда. А с той стороны их уже поджидает ловец. Который глушит их огромной дубиной. Потом дубины заменили на карабины, но суть осталась прежней. Популяцию крокодилов сократили до оптимальной – при которой комфортно и человеку, и рептилиям. В свой первый приезд я, кстати, пробовал печеный крокодилий хвост. Очень вкусно!

Тогда же я услышал и бытующие среди староверов анекдоты. Не поверите – еще времен Пушкина и Лермонова. Сейчас, конечно, изменились и они. Что поделаешь – так называемая «цивилизация» наступает со всех сторон!