7 октября театр Сатирикон в очередной раз показал «Дон Жуана». И снова – аншлаг.

Иначе и быть не может: бессмертный литературный образ, гениальный Мольер, талантливая режиссура Егора Перегудова, великолепная игра Тимофея Трибунцева (Дон Жуан), Константина Райкина (Сганарель), Агриппины Стекловой, Дарьи Урсуляк и других сатириконовцев, изобретательная и технически безупречная сценография Владимира Арефьева.

Едва взглянув на декорации, зрители погружаются в тему. В черном пространстве возвышается башня, то ли Вавилонская, то ли татлинская, то ли маяк с круговым подъемом, уходящим за колосники. Вокруг башни – прибрежные скалы асфальтового цвета или впрямь куски асфальта, разломанного при перманентном ремонте дорог в Москве. На последнем витке башни-спирали фигура в длинном черном пальто – памятник Командору. А какой же памятник без голубей, вот и на этом устроились птицы. Пищи для воображения уже достаточно.

Третий звонок, но свет в зале не гаснет, включается запись про «отключить мобильные, не фотографировать» и т.д. В Сатириконе про это напоминает сам художественный руководитель театра Константин Райкин. Потом он повторяет ту же просьбу на другом языке, кажется, татарском, и опять на русском просит не курить в зале. А то мы не знаем! На сцене появляется человек в белой папахе, бродит около башни, садится на камни и закуривает. Через мгновенье неподалеку усаживается и сам Константин Райкин в костюме, напоминающем комбинезон авиамеханика 20-х годов, и продолжает монолог про курение, мол, это зло, но как без табака, ведь он … «не только дает отраду человеческим мозгам и прочищает их, он наставляет души на путь добродетели и приучает к порядочности»… И это уже текст Мольера. Вот так минут через пять после начала спектакля зрители понимают, что представление идет, и они втянуты в его водоворот.

От стремительного бега этой «неистовой комедии» (такое определение спектаклю дал режиссер Егор Перегудов) невозможно отвлечься ни на секунду. Фирменный стиль Сатирикона выдержан по всем канонам. Комедия нравов сменяется комедией положений, комедия масок перерастает в трагифарс. Любое действие артистов кажется находкой и откровением, а импровизацию не отличить от выстраданной заготовки.

Дон Жуан у Перегудова – анфан террибль, беззлобный озорник, преклоняющийся перед женщинами. Сганарель, осуждающий господина, но все же верный его слуга и спаситель. Отец Дон Жуана безропотно несет родительское бремя, надеясь, что наследник однажды поумнеет. Тот умнеет и, обманув отца, получает средства для продолжения своих похождений. И бесконечная, пестрая чреда женщин, влюбленных, разлюбивших, отчаявшихся, циничных, но все равно жаждущих любви. Они снова и снова попадаются на удочку Дон Жуана. И даже когда Командор уводит обманщика в ад, все жертвы обольстителя отправляются следом за ним.

От «Дон Жуана» в Сатириконе мы получаем все, чего обычно ждем от театра. Неизменное удивление от аксиомы, что время меняются, а люди остаются прежними. Слова написанные триста с лишним лет назад, звучат абсолютно понятно. Мысли, заложенные между строк, снова и снова подтверждаются примерами из новейшей истории.

Сатириконовского «Дон Жуана» можно разобрать на сцены, жесты и реплики. Каждую интерпретировать, объяснить и наполнить множеством смыслов. А можно просто смотреть и наслаждаться: смеяться, пугаться, печально вздыхать и аплодировать, аплодировать, аплодировать.

Людмила Привизенцева