Еще одна потеря. 28 сентября не стало Марка Анатольевича Захарова, художественного руководителя театра Ленком, маститого режиссера, одного из культурных лидеров России.
Коллеги художественного руководителя театра «Ленком» и поклонники его творчества несли к зданию театра цветы. С импровизированной речью перед собравшимися выступил директор Ленкома Марк Варшавер:
«Российский театр и «Ленком» понесли большую утрату. Марк Анатольевич воспитал большую когорту актеров. У нас в театре 17 народных, 33 заслуженных [артистов РФ] — это все благодаря, конечно, Марку Анатольевичу. Сегодня я собрал всех народных артистов - будем думать, как жить дальше».
Уже на сбор труппы 3 сентября журналисты и друзья театра насторожились. Впервые за много лет отсутствовал сам Марк Захаров. Собрание вел директор. Он вызвал огонь на себя и ответил на вопросы.
«Марк Анатольевич идет на поправку и уже скоро приступит к работе. Он просил передать всем пламенный привет. Очень скучает по работе, но скоро будет с нами. Ему предстоит завершить постановку «Капкана»…А премьер в прошлом сезоне не было, потому что «Ленком» взял паузу для доработки сложнейшей постановки по мотивам сочинений Владимира Сорокина «Капкан». Жанр спектакля Марк Анатольевич определи как «вольную сценическую фантазию на документальных источниках». До старта немного времени – спектакль появится в афише 2 декабря. В ролях – лучшие артисты Ленкома – Виктор Раков, Александр Збруев, Владимир Юматов, Александра Захарова, Дмитрий Певцов, Антон Шагин».
Марк Варшавер завершил свою речь на собрании труппы такими словами:
«Марк Анатольевич лично попросил сказать: «Давайте не терять планку нашего театра». У нас есть все основания считаться лидерами. У нас лучшие артисты – это я говорю со знанием дела. У нас лучшая в Москве сценографическая часть и постановочная часть. Вы все об этом знаете. Ну а об актерах я не говорю. Включаешь телевизор – наши артисты. Приходишь в «Ленком» – наши артисты. Желаю всем добра».
И это было последнее послание ленкомовцам от их художественного руководителя.
Узнав о кончине Марка Захарова, ZN связался с некоторыми сотрудниками театра.
И попросил их поделиться воспоминаниями о почившем.
Людмила Петрушевская, драматург
Умер Марк Захаров. Мои воспоминания о нем связаны с 1 апреля 1980 года и с пьесой «Три девушки в голубом». Захаров мне ее и заказал. Начать с того, что Юра Махаев, режиссер и правая рука Марка Захарова в том, что касалось поиска драматургов, набрел на мои пьесы в брошюрах «В помощь художественной самодеятельности». И Марк Захаров, прочитав их, заказал мне написать для своего театра пьесу, и даже выхлопотал мне для этого путевку в Дом творчества театрального общества в Рузе. Написала, прочла, не понравилось, что-то было не так. Вернувшись в Москву, я не стала отдавать текст Захарову, струсила, рассчитывая когда-нибудь подработать текст, и к телефону не подходила. А однажды, вернувшись с прогулки с сыном, узнала, что час назад Марк Захаров приехал, внедрился в квартиру, и растерявшийся муж отдал ему пьесу. А затем Захаров увлекся другими пьесами, ставил «Юнону и Авось», время шло. А потом однажды Захаров пригласил меня домой, приехал за мной поздно вечером в каком-то экипаже, привез и кормил только красной икрой с хлебом, больше ничего в доме не было. И Саша Захарова, юная красотка, иногда как бы случайно заглядывала в кухню, мы долго сидели. Откуда и появилась в «Трех девушках» сцена с красной икрой. На кухне я читала монологи моего четырехлетнего сына Кирюши, которые я однажды записала: «А ко мне в гости прилетала луна. И она была английская луна». Эти монологи тоже потом вошли в пьесу. Марк не поверил, что четырехлетний ребенок мне такое рассказывает, сказал: «Это вы сами придумали».
Захаров почему-то долго не мог привыкнуть к названию «Три девушки в голубом», а потом очень полюбил его. И радовался, что «Три девушки в голубом есть в его послужном списке. А про меня говорил, что я могу быть очень простой во взаимоотношениях, откровенной и честной, ироничной. Могу быть злой, что я непредсказуемая. И если бы его попросили нарисовать портрет Петрушевской, он бы не смог.
Это был спектакль сплошных актерских удач. Инна Чурикова и Пельтцер! Гениальные актрисы, и как они играли в этом спектакле... Когда Инна бросалась на колени в аэропорту, прося билет на Москву и крича, что у ребенка нет хлеба, зал сходил с ума, а я всегда плакала. И на премьере, меня из зала отвели за кулисы, чтобы потом выйти на поклоны. Я рыдала, согнувшись, не могла идти, и гений театра Марк Анатольевич поцеловал мне руку и что-то сказал. Я выпрямилась, утерлась и пошла. А потом спектакль запретили. И запрещали год за годом. Но зато, когда спектакль пошел, успех был огромный. Царствие ему небесное, Марку Захарову…
Марина Жикина, костюмер Ленкома
Я пришла в Ленком в 70-м. Еще до Захарова. В то время Ленком не был костюмным театром. Шли пьесы про современность с простыми костюмами, на некоторых спектаклях были нужны бушлаты и гимнастерки. Костюмные появились позже с Юноной, потом «Тиль», Женитьба Фигаро» и пошло-поехало. Сейчас у каждой постановки роскошные, сложнейшие костюмы. И все равно каждый спектакль начинаем как первый. Марк Анатольевич всегда ставил задачу, и мы уже сидели и думали, как ее воплотить.
Антону Шагину в «Пер Гюнте» нужна была обувь на каблуке. Марк Анатольевич просил приподнять артиста на пару сантиметров. Нашли каблук, а актеру он мешал двигаться, лазить – очень много он двигается в спектакле. Думали, думали и оставили без каблука. В результате Антон работает в том, в чем ему удобно. Боялись навлечь гнев Захарова. Вообще-то все требования Марка Анатольевича выполняются сразу и беспрекословно. Как-то обошлось, то ли Шагин сам стал значительнее после этой роли и кажется выше, то ли еще что-то – во всяком случае Захаров к этому обстоятельству не возвращался.
Сергей Юрьевич Степанченко, народный артист России
С Марком Анатольевичем мы работали с 1985 года. А в прошлом году он пригласил меня в спектакль «Фальстаф и принц Уэльский» на роль Фальстафа. И я подумал, что это огромная радость и большая удача – вот так объемно поработать с Марком Анатольевичем над таким интересным персонажем. И как же долго все не получалось! Работа над ролью – это кровавое дело, пахота. Бывает период, когда ничего не выходит, все не в ту сторону. И ты мучаешься, потому что вообще не можешь охватить замысел художественного руководителя, дотянуться до того уровня, которого ждет от тебя режиссер. Но шаг за шагом ты к этому приближаешься. Не быстро, не гигантскими шагами, как тебе хотелось бы. Марк Анатольевич всегда придумывал много интересных деталей. Вот и для Фальстафа он придумал такую подробность: при своем характере и внешности этот человек говорит голосом чуть повыше, чем можно было бы ожидать. И это сразу же многое поставило на свои места. Вот такая мелочь, небольшая помощь режиссера в приспособлении актера к роли. И это обстоятельство стало серьезным подспорьем, чтобы роль выстроилась, как нужно. А освоить такую манеру речи было уже технически не так сложно. На репетициях Марк Анатольевич очень терпелив. Я ни разу не видел, чтобы он вспылил, закричал. Хотя, если хотел артиста приструнить, то и без крика справлялся: находил слова и выражения, которые отрезвляли и возвращали актера на созидательное поле. А до Фальстафа мы ставили «День опричника». И это тоже был совершенно неожиданный для нас материал. Марк Анатольевич его адаптировал, сделал удобным для сценического пространства. Он конечно же был экспериментатором, новатором и актеров заставлял не ходить теми тропами, которые им привычны. И сам не ходил в режиссуре по накатанным колеям. Идеи Марка Анатольевича всегда были неожиданны, свежи и очень интересны. В последнее время Марк Анатольевич работал спектаклем «Капкан», тоже по произведениям Владимира Сорокина, как и «День опричника». Но вечность забрала Марка Анатольевича за шаг до премьеры. И сейчас я чувствую пустоту внутри…
Публикуем небольшие фрагменты из интервью 2010 года Александры Захаровой, дочери Марка Анатольевича корреспонденту ZN Людмиле Привизенцевой.
– Марк Анатольевич не раз утверждал, что настоящим авторитетом и критиком для него всегда был Григорий Горин. Факт общеизвестный. А у вас есть такой чуткий критик?
– Конечно, это Марк Анатольевич. Его мнение для меня является самым главным, причем не на сто и даже не на двести, а на тысячу процентов. Я абсолютно ему верю. Верю во всех ситуациях, всегда. Даже если он ошибается, он прав. Марк Анатольевич, по моему мнению, великий режиссер, создатель своего авторского театра. Московский государственный театр Ленинского Комсомола сложился под руководством и благодаря усилиям многих замечательных мастеров, которые выросли и сформировались здесь – Олег Янковский, Александр Абдулов, Сергей Степанченко, Дмитрий Певцов, Александр Лазарев, Виктор Раков, Антон Шагин и многие другие. Марку Анатольевичу удалось привлечь в труппу и таких уже прославленных артистов, как Евгений Павлович Леонов, Леонид Сергеевич Броневой, Татьяна Ивановна Пельтцер. Мне кажется, многие спектакли Захарова обогатили российский театр, культуру и подлежат тщательному изучению не только нынешним, но и будущими поколениями театроведов. Такие спектакли, как «Разгром», «Юнона и Авось», «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» имели большой успех за рубежом – в Париже, в Нью Йорке, в Амстердаме, в Афинах, на Кубе, в Югославии и т.д.
– Как режиссер, Марк Захаров критикует актрису Александру Захарову?
– Жёстко. И жестоко. Плакала на репетиции, конечно. А потом сама себя успокаивала и понимала, что надо верить. Я верю ему – и все. Верю и ничего не могу с собой поделать. Замечательно, когда он критикует. Это значит, что Марк Анатольевич неравнодушен. Он хочет, чтобы я стала лучше. Он несет ответственность за меня. Такому мастеру всегда надо верить. Благодаря отцу я стала актрисой и совсем неплохой.
– Возможно, но одной из первых ваших заметных ролей в театре стала Хава в «Поминальной молитве» в Ленкоме. А до этого вы снялись в фильме Сергея Ашкенази «Криминальный талант», там у вас столько крупных планов… И после которого с талантом самой Александры Захаровой все стало ясно. От камеры же не спрятаться.
Сцена тоже просвечивает людей. Здесь все видно. Если ты злишься – это видно, если завидуешь – видно. Все вылезает. А в «Поминальной молитве» было множество прекрасных сцен, автором которых стал Марк Захаров. Какое блаженство было смотреть на Пельцер с Леоновым в финальной сцене, где они оба вставали на колени – это был катарсис. В зале рыдали.
– А вы имеете влияние на Марка Анатольевича?
– От меня Марк Анатольевич зависит только, как от дочери, но это другая зависимость. Он считает меня замечательной и красивой. Хочет, чтобы я хорошо выглядела, хорошо играла, не впадала в уныние, не говорила лишнего.
– Ну этого же он хочет от многих своих артистов. Есть же история про то, как Захаров буквально поставил Броневого на ноги после инфаркта…
Это абсолютная правда. Марк Анатольевич собственным волевым решением привез Броневого в театр, куда тот уже не обирался больше возвращаться никогда. На сцене в этот момент шла репетиция «Вишневого сада», где прежде Броневой играл Фирса. Они сидели за кулисами и долго-долго разговаривали, а потом Марк Анатольевич предложил: «А давайте, Леонид Сергеевич, немножечко пройдемся по сцене, потом захотите выйдите в спектакле, не захотите – не выйдите». Он прошелся и сказал: «Пожалуй, я смогу». И в тот же вечер вышел на сцену.
А жизнь в театре, созданном Захаровым, течет своим чередом... В субботу, в день смерти на московской сцене Ленкома, как и было запланировано: прошли «Королевские игры», спектакль, поставленный мэтром в 1995 году. А накануне часть труппы сыграла в Питере 26 и 27 сентября в БКЗ «Октябрьский» легендарную «Юнону и Авось», созданную Захаровым почти 40 лет назад. И все же в строгом театральном распорядке появилась небольшая пауза: отменены спектакли сегодня и завтра, на 30 сентября и 1 октября Ленком будет прощаться с самым главным своим человеком
