Новый театральный сезон открыт. В большинстве театров уже прошли сборы труппы, объявлены планы, и напечатаны афиши. И пока новые спектакли еще в работе, публика спешит на премьеры прошлого сезона. Среди откровений театрального сезона 2017\2018 особняком стоят «Три сестры» Сергея Женовача в Студии Театрального Искусства и опять-таки «Три сестры» Константина Богомолова в МХТ им. Чехова. Спектакли получились разные. Но, посмотрев оба, вы понимаете, что они очень логично дополняют друг друга. И начинать лучше с работы Богомолова, как всегда талантливо разрушающего святое.
Все в руинах
Первый акт спектакля, поставленного Константином Богомоловым, дается с трудом, потому что герои говорят тихо, без интонаций и пауз. И сначала не понятно, то ли что-то пошло не так, то ли режиссер потребовал от артистов «не играть!». Действие тем не менее движется строго по сюжету. Герои делают, что и предписал Антон Павлович: Ольга (Александра Ребенок) служит в гимназии, у Вершинина (Дмитрий Куличков) роман с Машей (Александра Виноградова), Наташа (Светлана Устинова) и Андрей (Кирилл Трубецкой) женятся, Тузенбах (Дарья Мороз) и Соленый (Евгений Перевалов) ухаживают за Ириной (Софья Эрнст).
Большинство персонажей почти всегда находятся на сцене. Мужчины по большей части – в военной форме разных эпох и даже народов, женщины – в ярких платьях. Отыграв свою сцену, актеры не уходят за кулисы, присаживаются на разноцветных, но совершенно безликих диванах, стульях, креслах, за столом.
Дом Прозоровых – пространство, условно ограниченное неоновыми трубками. Комната, в которую перемещается действие, окаймляется красным цветом, если в ней пусто – зеленым. Лица героев дублируются на несколько больших экранов, например, на одном крупным планом показывают барона, молча сидящего в углу дивана, а на другом – Кулыгина (Кирилл Власов), разговаривающего с Чебутыкиным (Александр Семчев).
Тщетно пытаясь отследить все, что происходит на сцене, зрители устают и начинают наблюдать за каким-то одним героем. Но и основная нить не теряется, пьеса ведь известная. Получается, что действие воспринимается не вообще, а через реакцию то одного, то другого персонажа.
В антракте понимаешь, что увиденное оставило ощущение бессмысленности, суетности и вторичности. И что режиссер именно так и задумал. По замыслу Константина Богомолова, неиграющие актеры изображают людей, имитирующих жизнь. Вязкая трясина, в которой все вяло барахтаются, много говорят, но никогда не делают того, что собирались. Сестры не едут в Москву, Андрей не любит жену, но остается с ней, Ирина устает от работы, но твердит, что хочет работать. Зачем же слушать этих людей? Они неискренние, и никакого сочувствия не вызывают.
Константин Богомолов, как обычно, смешал стили, разложил на кирпичики классические формы, чтобы создать «трэш», который разоблачит и отменит прежнее мнение. Когда Тузенбах с папиросой во рту поет под собственный аккомпанемент современный шлягер про «давайте выпьем, Наташа» и про «не надо делать таких удивительных глаз, как будто все у тебя в первый раз», появляется мысль о борделе для военных, в который давно превратился дом Прозоровых. В мясорубке постмодернизма чеховская история перекручивается в фарш, из которого можно лепить что угодно. И Богомолов лепит, вычленяя и раздувая до непомерных размеров второстепенные детали, обнажая незаметные прежде акценты. Герои Чехова свержены с пьедестала. И их место пустует.
Возвращение на круги своя
Вернуть потерю поможет Сергей Женовач. Его постановка как будто открывает новую страницу в истории чеховской драматурги, выводя частную историю на уровень библейской притчи про утративших надежду, но продолжающих жить. Чем же на этот раз «берут» и «удерживают» зал «Три сестры», произведение, известное в деталях от первой до последней сцены? Почему же опять аншлаг, слезы на глазах и нестихающие овации?
Бесхитростный сюжет: пять лет из жизни трех дочерей и сына генерала Прозорова. В первом акте они в кругу знакомых отмечают годовщину смерти отца, снимают траур и предвкушают счастливые перемены, мечтают вернуться в Москву. В последнем – Прозоровы, так в Москву и не уехавшие, провожают на новые квартиры полк, где служил их отец. Надежды рухнули, лучшая жизнь не наступила, слезы и стон: «Зачем мы живем, зачем страдаем?»…Ответ не звучит, но его и не ждут.
Пьеса «Три сестры» – мелодрама, которую уже с момента первой постановки таковой не считали. Она же не про банальное – роман с женатым человеком, неудачный брак, рождение детей и прочее обывательское. А про перманентное российское, а может и общечеловеческое – когда кажется, что вот-вот и все измениться к лучшему. Но ветер перемен, пошуршал листвой и улегся, оставив всех в полной растерянности.
Сергея Женовач настаивает: вот и в наших палестинах в очередной раз ничего не изменилось. Очередной виток спирали истории государства российского перешел на новый уровень (верхний или нижний – как посмотреть), а мы все там же, где и были много лет назад. Каждый при своих потерях и приобретениях. У одних за плечами – печальный опыт и несбывшиеся надежды (Прозоровы), у других – служба и карьера (военные). Чебутыкин (Александр Медведев) планирует пенсию и тихую старость: «Через год дадут мне отставку, опять приеду сюда и буду доживать свой век около вас». Наташа (Екатерина Копылова) стала хозяйкой дома и наводит в нем порядок: «Велю прежде всего срубить эти деревья»... У каждого персонажа пьесы, как и у любого из сидящих в зале, свои резоны, но знаменатель общий – разочарование. Оно, как светофильтр на софите, меняет окраску всей истории, белое становится черным, и уже непонятно, какой у нее знак – плюс или минус.
Сценография Александра Боровского заново переосмысливает физическое и эмоциональное пространство дома Прозоровых. На переднем плане – березовая роща, как бы закрывающая двор, по-своему интерпретирует ремарку: «гостиная с колоннами, за которыми виден большой зал». В источнике публика заглядывает в глубь дома, у Боровского действующие лица сами выходят на край сцены, чтобы поговорить. Слова звучат не между делом и на ходу, а отдельным номером перед микрофоном. Кажется, что герои общаются не друг с другом, а с каждым зрителем отдельно, почти исповедуются. Современные интонации в голосах молодых актеров окончательно отрывают чеховские тексты от времени, когда они были написаны.
В заключительной сцене «Трех сестер» от Женовача и Боровского – у окна, освещенного мягким светом заходящего солнца, старик-Чебутыкин и три женщины (Ольга, Маша и Ирина) в темных платьях сидят на чемоданах. Вокруг пустое черное пространство, спасительная опора – белые и прочные березовые стволы – задвинуты подальше. Их уже нет, вырубили, как вишневый сад или деревья в московских дворах в рамках программы по обустройству столицы. Слышны только бодрый военный марш и вечная российская присказка: «… страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле».
(Продолжение следует)
Людмила Привизенцева
