Тесная трансграничная кооперация в сфере экономики и безопасности между Азербайджаном, Россией и Ираном была давно заложена в мультивекторной внешней политике Азербайджана в качестве одной из принципиальных возможностей. Еще в 2009 году я посвятил этой теме отдельную главу в своей книге, посвященной этно-территориальным конфликтам на Южном Кавказе, поскольку их разрешение во многом зависит от конфигурации интересов соседних региональных и мировых держав. В этом смысле новый трехсторонний переговорный формат подтверждает мое мнение.
В прошлые годы этот формат политически не достаточно использовался, поскольку между интересами его участников существовали значительные противоречия. Они и до сих пор вовсе не устранены, но потеряли в некоторой степени свою остроту, или, точнее, отошли на второй план в контексте тех перспектив, которые открывает подобное сотрудничество. В отличие от иных региональных экономических и интеграционных блоков, как, например, ЕС, данный трехсторонний формат не нацелен на приведение к общим стандартам внутренней политики трех стран. Именно поэтому стала возможна кооперация между Азербайджаном, Ираном и Россией, имеющих крайне разные, и даже антагонистические системы. Азербайджан – строго лаицистское государство, в то время как Иран является теократией. Если рассматривать фактор религии, то следует отметить объединяющий эти две страны элемент – в обеих странах большинство населения исповедуют ислам шиитского толка. В России же функционирует президентская система, политика которой в последние годы все в большей степени легитимируется, как минимум, в моральном контексте, и со стороны Русской православной церкви, что является современной привязкой к прошлым фазам развития истории России.
В том случае, если новый переговорный формат на самом деле приведет к конкретным результатам, которые получат также и политическую реализацию, то может возникнуть весьма интересная модель регионального сотрудничества. Для Азербайджана при подобном раскладе улучшатся перспективы решения в пользу собственной территориальной целостности длительного конфликта с Арменией за мятежный нагорно-карабахский регион, который находится под военной оккупацией Армении с начала 90-ых годов прошлого столетия. Также и для Ирана данный конфликт имеет вполне явное внутриполитическое значение с учетом проживания в этой стране большого азербайджанского меньшинства, в связи с чем Иран уже неоднократно предлагал свое посредничество для разрешения конфликта. Эта перспектива еще больше усиливается в связи с недавней нормализацией российско-турецких отношений. Извинение турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана из-за уничтожения один год назад российского боевого самолета в сирийско-турецком воздушном пространстве было давно назревшим и соответствует стратегической заинтересованности Турции в хороших добрососедских отношениях с Россией. Анкара может опереться на Москву в качестве противовеса США и ЕС, чтобы увеличить собственное пространство для политического маневра.
Применительно к нагорно-карабахскому конфликту действительна формула: чем лучше турецко-российские отношения, тем менее затребована функция Армении в качестве антитурецкого оплота России на Южном Кавказе
При определенных обстоятельствах Армения может даже превратиться в фактор риска для российских геостратегических интересов, если трехсторонняя кооперация между Россией, Ираном и Азербайджаном будет приносить дальнейшие плоды. То, что Россия выступает за возвращение Азербайджану как минимум части оккупированных Арменией азербайджанских территорий, является секретом полишинеля. Своей бескомпромиссной позицией Армения сама себя загнала в тупик. Недавние беспорядки с захватом заложников в Ереване вновь показали, что внутриполитическая ситуация в Армении крайне нестабильна. В значительной степени это объясняется затяжным бедственным экономическим положением страны, следствием которого становится исход молодежи из Армении. И подобная ситуация является прямым итогом нерешенного конфликта в Нагорном Карабахе. Две из четырех стран, соседствующих с Арменией, закрыли свои границы с ней и поддерживают в отношении нее экономическое эмбарго, что больно бьет по внешнеэкономическим связям Армении, а также увеличивает транзитные расходы. К тому же, осуществление максималистских интересов Армении в нагорно-карабахском конфликте, то есть, присоединении этого региона к Армении или же де-факто независимость, является нереалистичным. Правящий в Армении карабахский клан рассматривает компромиссное решение конфликта в качестве угрозы для сохранения собственной власти. Поэтому внутриполитические события в стране, демонстрирующие неприятие армянским населением компромиссных решений по конфликту, играют на руку армянским властям.
Однако Армении стоило бы всерьез начать вести переговоры о создании автономии для Нагорного Карабаха до того, пока она не столкнулась с ужесточившимися геополитическими реалиями, на которые она будет более не в состоянии оказать влияние. В экономическом отношении она могла бы даже остаться в наибольшем выигрыше, поскольку отпадут высокие экономические издержки, связанные с продолжением военной оккупации, и эти средства можно было бы использовать для повышения общего благосостояния. Бывший руководитель Армении Левон Тер-Петросян осознал это к концу своего президентского правления.
