9 мая 2020 года Россия и мир отметит 75 лет со дня капитуляции нацистской Германии в ходе Второй мировой войны. Самой ценной, открывшей путь к разгрому армий Гитлера, стала самая первая победа – контрнаступление РККА под Москвой, что началось 5 декабря 1941 года и отбросило войска вермахта от стен столицы. И закончилось освобождением оккупированных территорий Подмосковья, Калининской (ныне Тверской), Тульской и других областей. Статьей о битве под Москвой ZN начинает цикл материалов о Второй мировой войне.
В марте 1942 года мир искусства потрясла сенсация: Национальный Совет кинокритиков США, законодатель «мод» в мировом кинематографе, присудил свою Главную премию за лучший документальный фильм советской картине с безыскусным названием «Разгром немецких войск под Москвой». В СССР впервые (без всякой предварительной рекламы) эту ленту показали на нескольких утренних и дневных сеансах в столичном кинотеатре «Художественный» 12 января 1942 года – после того, как её посмотрел и «исправил» сам Сталин. А в день 24-ой годовщины создания РККА, 23 февраля 1942 года, в количестве 800 копий выпустили в массовый советский прокат. В тот же день авторы полнометражного документального шедевра получили Сталинскую премию первой степени. Ещё через год, 4 марта 1943-го, в Лос-Анджелесе, на чопорной, при фраках мужчин и нарядных платьях женщин, пятнадцатой церемонии вручения премии «Оскар», проходившей в концертном зале отеля «Амбассадор», картина из «красной России» завоевала Главный приз Американской Киноакадемии. И открыла её новую номинацию: «За лучший документальный полнометражный фильм». Присуждённый ему «Оскар» стал первой в истории русского и советского кинематографа международной, да ещё на то время, самой престижной в мире кино, наградой. На латунной табличке бронзовой статуэтки устроители церемонии выгравировали слова: «За героизм русского народа при защите Москвы и за работу над фильмом в условиях чрезвычайной опасности».
История замысла, создание и триумфальное шествие документального фильма о первой победе над Гитлером – до сих пор загадка, точный ответ на которую никому не известен. Остались только версии. В США картина «Разгром немецких войск под Москвой» вышла под названием «Moscow Strikes Back» (устоявшийся, хотя и не вполне точный, перевод «Москва наносит ответный удар»). За Океаном её перемонтировали, урезали на 9 минут 43 секунды. И вновь озвучили. В таком виде она в 1942-1943 годах была показана в 28 странах. За год проката только в США и Великобритании право демонстрации этого легендарного фильма купили полторы тысячи кинотеатров, собрав свыше 16 млн. зрителей. И выручив почти $ 50 млн. Повезло и голливудскому актёру Эдварду Робинсону, который озвучил советский фильм для мирового проката.
Осень 1941 года стала самым тяжёлым и самым опасным временем первого года Великой Отечественной войны. Враг прорвался к самой Москве. В середине октября войска группы армий «Центр» вышли на окраину города Химки, и генералы вермахта в мощные бинокли рассматривали башни Кремля. РККА отступала на всех фронтах, испытывая нехватку боеприпасов и провианта. В самой Москве начались перебои с хлебом даже по карточкам, хотя его пайка была урезана вдвое. На глазах жителей сапёры минировали предприятия, мосты и железнодорожные пути. Москва вот-вот падёт, война проиграна, – всерьёз опасались не только в столице. Речь шла о спасении не только её, но и всего «первого в мире государства рабочих и крестьян». Именно в то непростое время Верховный Главнокомандующий Иосиф Сталин (и вот главная загадка истории создания первого советского фильма, получившего «Оскар») приказал привезти из Ташкента в Кремль руководителя Госкино СССР Ивана Большакова. За ним высылали специальный самолёт в сопровождении пяти чекистов. Как правило, подобные приглашения к «хозяину» ничего хорошего не сулили. И даже после того, когда вождь в спокойных тонах предложил снять документальный фильм о том, как живёт Москва в осаде, а РККА обороняет её от врага, страх не покинул начальника советского кино. Он содрогнулся: из Москвы бегут не только простые жители, а и партийцы с чекистами. Немец у деревни Крюково и у канала имени Москвы, куда в мирное время 10 минут на электричке. А тут фильм. Подавленность, вызванная срочным вызовом в Кремль и увиденной по пути паникой населения, отпустила Большакова только тогда, когда вождь, расхаживая по кабинету с потухшей трубкой в руке, сказал: «Мы тут собираемся нанести немцам удар огромной силы, думаю, что они его не выдержат и покатятся назад. Надо все это заснять на пленку и сделать хороший фильм». И это ещё одна загадка и первой победы над врагом, и фильма об этой победе. Никто даже сейчас не решится дать однозначный ответ на вопрос: откуда в то время, когда гитлеровцы стояли под воротами столицы, у высшего руководства страны была такая уверенность в непременном их разгроме?
Прямо из Кремля председатель Госкино приехал на Центральную студию кинохроники. Там составил список из 19 кинооператоров и немедленно отозвал их с фронта. Основные критерии выбора – высшая квалификационная категория, наличие званий и орденов. Все операторы – цвет отечественного документального кино. Режиссёрами утвердили Леонида Варламова и Илью Копалина. Сценарный план фильма «спустили» из Ставки. Его автором значился писатель, журналист и сценарист Пётр Павленко, лауреат Сталинской премии первой степени, один из литераторов личного «пула» Верховного Главкома. К тому времени на войне работали 282 кинооператора. На выполнение задания Сталина с фронтов были отозваны: Иван Беляков, Георгий Бобров, Теодор Бунимович, Павел Касаткин, Роман Кармен, Анатолий Крылов, Алексей Лебедев, Борис Макасеев, Борис Небылицкий, Василий Соловьёв, Михаил Шнейдеров, Виктор Штатланд, Борис Шер, Александр Щекутьев, Александр Эльберт, Марк Троянский, Владимир Сущинский, Владимир Ешурин и Павел Павлов-Росляков. Четыре последних фамилии в титрах не указаны, потому что по докладной записке НКВД их носители по разным причинам (кто по дворянскому, купеческому или иному происхождению, кто за «длинный язык») числились у чекистов в списке «не вполне благонадёжных». Но фронтовые кинооператоры, каждый день смотрящие в лицо смерти, за славой не гонялись. Суть их труда сформулировал погибший в победном 1945 году с камерой в руках при взятии Восточной Пруссии Владимир Сущинский: «Главная задача военного оператора – сделать кинорепортаж из земного ада. Необходимо снять острые моменты боя и превратить их в произведение искусства». 17 января 2019 года, когда готовилась эта статья, умер последний из здравствовавших в России и бывшем СССР фронтовой кинооператор Борис Александрович Соколов. Он меньше месяца не дожил до своего дня рождения. 13 февраля 2019 года ему - 99 лет. Питерец по рождению, он с 7 лет жил в одном и том же огромном первом в Москве и СССР доме из отдельных квартир для рабочих, откуда уходил на фронт и куда вернулся. Лауреат Сталинской премии, заслуженный деятель искусств РСФСР Б.А. Соколов не принимал участия в создании картины о разгроме немецких войск под Москвой. Но после окончания ВГИКа в 1941 году, всю войну снимал «окопную правду». Его воспоминания бесценны. Вот, отрывки из записанных мною на плёнку воспоминаний ветерана, которые не требует комментариев: «Мы сами не стреляли. Мы снимали, как стреляют. Наша задача была: снять именно боевые действия и вообще жизнь фронта, фронтовых подразделений различных…Оружие? У нас пистолет только был. Наше оружие – это кинокамера». Для того, чтобы понять, сколь трудна и опасна работа фронтовых кинооператоров и как снимали фильм «Разгром немецких войск под Москвой», нужно просто знать, что за техника была в их руках? «Это – автоматическая камера, – рассказывает Борис Соколов, – Заряжалась всего-навсего 30 метрами киноплёнки 35-миллимтровой. 30 метров кинопленки при скорости съемки 24 кадра в секунду – это 1 минута экранного времени, а завод пружинный, которым приводилась в движение эта камера, она протягивала только 15 метров, то есть, полминуты». Сейчас, в век цифровых технологий, нелегко представить «сермягу» киносъёмок на линии огня. Свистят пули. Работают артиллерия, танки, авиация. А оператору каждую минуту надо перезаряжать кинокамеру, чтобы снять всего полминуты сражения. Фильм о битве за Москву снимался, в основном, зимой. В морозы выпадало снимать бои и Борису Соколову: «Приходилось камеры класть под полушубок, если выдавали полушубки. Или под шинель. Разогревать, потому что камера замерзает, перестаёт протягивать плёнку, замедляет её, может и совсем остановиться». Операторы фильма «Разгром немецких войск под Москвой», как правило, работали в паре – это было негласным правилом съёмок боёв. Борис Соколов так объясняет такие «дуэты»: «Вообще-то, фронтовой кинооператор был един в трех лицах. Он был и сценаристом, который задумывает, что снимать. И режиссёром, который думает, как монтировать. И оператором, который снимает. Вот почему в паре работать было удобнее. Мы могли договориться – один снимает крупный план, другой – средний. Или же – сюжет небольшой. То есть, в паре мы дополняли друг друга».
Разумеется, далеко не всё, что снимали операторы и, особенно, осенью первого военного года вошло в картину, получившую «Оскар». 15 - 17 октября 1941 года столицу накрыла наивысшая за всю войну паника. Её разогрело бесстыдное и трусливое бегство из города высших чиновников. Драпал и аппарат НКВД. В чёрных лимузинах «славные чекисты» вывозили свои семьи и различные государственные, а также присвоенные во время арестов «врагов народа» ценности. Не отставали от силовиков советские и партийные работники, хозяйственные руководители. Прихватывали всё, что можно. И почти все ящиками – тушёнку и водку, украденные с военных складов. Милиционеры, которым был отдан приказ следить за порядком при эвакуации, какие могли остановить, осматривали автомобили и в рапортах докладывали о недостойном поведении элиты. По этим скупым донесениям верные присяге офицеры контрразведки возвращали сановных беглецов прямо с Владимирского тракта и без суда и следствия по законам военного времени расстреливали во дворах их учреждений. Напугалась и ультра-патриотичная литературная «братия». Секретарь Союза писателей СССР А.Фадеев 18.10.41. в служебной записке Берия и Сталину ко всему прочему отмечал, что автор слов легендарной песни «Священная война» Василий Лебедев-Кумач «привёз на вокзал два пикапа вещей, не мог их погрузить в течение двух суток и психически помешался». Не вошёл в лауреатский фильм и такой малоизвестный факт: 6 ноября 1941 года около 16 часов, накануне знаменитого военного Парада 7 ноября, прямо у Спасских ворот Кремля рядовой корпуса ПВО Николай Дмитриев открыл шквальный огонь из автомата по кортежу правительственных автомобилей. Сталина в них не было. Одна из пуль разбила фару машины А. Микояна. Через два часа дознаний с пристрастием террорист был застрелен в одной из комнат комендатуры Кремля. А сам теракт строжайше засекретили. В условиях осады нормой в столице стали налёты на склады, хладокомбинаты, магазины, сберкассы, уличные грабежи и убийства. Милиция и истребительные батальоны, не справлялись с ситуацией, и потому по законам военного времени попросту расстреливали на месте всех, кто был без документов. Так под ликвидацию попадали и обычные люди, в том числе, рабочие оборонных предприятий, забывшие удостоверения личности. Вместе с тем, за месяц (с 16.10 по 16.11.41.) МУР полностью ликвидировал 12 наиболее активных банд. 5 из них действовали в столице с середины двадцатых годов, а одна – с дореволюционных времён. Но героизма и в самой Москве, и на фронтах её обороны было значительно больше, нежели предательства и трусости. К тому же, 01.11.41 вышел знаменитый сталинский приказ № 227 («О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций»), окрещённый в войсках как «Ни шагу назад». За любую попытку отступления – расстрел на месте.
Сама Москва страдала от налётов гитлеровской авиации. «Дети войны», очевидцы того тяжёлого времени, навсегда сохранили в своей памяти бомбёжки осадной столицы. Вот, что запомнилось москвичке Алле Никоновой, которой в 1941 году было 7 лет отроду: «Мы жили в одноэтажном бараке у метро «Павелецкая». Мама нам сшила всем рюкзачки, и клала туда подушечки. Когда начинали бомбить, открывала окно, мы выскакивали в него и бежали в бомбоубежище. Но однажды вышли из него, а наш барак догорает. Идти некуда, дома нет». Эта и следующая запись – фрагменты интервью, сделанных мною осенью 2016 года. Другая москвичка Елена Трепова так вспоминает своё военное детство 1941 года: «Я бомбежку воспринимала сначала как праздник – бомбили, а бабушка клала подушку на подоконник, сажала на неё меня, и мне очень нравились прожектора. Гуляли они в небе, и когда в их лучи попадал самолет, я кричала: «Самолетик! Самолетик!» В 1941 году сводки ПВО и ГО зафиксировали 122 налёта самолётов люфтваффе на Москву. Они сбросили на город 1145 фугасных и 45000 зажигательных бомб. От них погибли 1235 москвичей. Зенитчикам столицы удалось сбить 952 бомбардировщика врага. Один из них рухнул в ста метрах от Большого театра и гостиницы «Метрополь».
Осенью 1941 года были резко урезаны количество и вес продуктов, выдаваемых москвичам по карточкам. На столичных рынках взлетели цены. На 05.12.41 – первый день контрнаступления (по данным архивов НКВД) буханка ржаного хлеба стоила 300, 0,5 л. водки – 1, 2 тыс., 100 гр. сахара – 500, банка тушёнки – 700 рублей. Для сравнения: вознаграждения рядовых и офицеров РККА на 05.12.41: сбитый самолёт – 1 тыс., подбитый танк – 700, уничтоженный грузовик – 300 рублей. Зарплата в РККА на 05.12.41: рядовой – 10, комвзвода – 800, роты – 1000, батальона – 1900 рублей в месяц. Как правило, эти деньги шли на сберкнижки. Или сразу по выдаче, что было, впрочем, не слишком надёжно, отправлялись семьям почтовыми переводами. Мало, кто из фронтовиков-окопников дожил до Победы. И получил после неё все деньги «кучкой», пропив их за месяц-другой. По суровой «статистике» в битве за Москву комвзвода жил 3, роты – 7, батальона – 11, полка – 20 дней. Рядовой – 18-20 часов. Солдату-фронтовику для того, чтобы купить буханку хлеба на рынке, надо было воевать 30 месяцев – два с половиной года. На 05.12.41. легендарный танк Победы Т-34 стоил 249 тысяч, знаменитый штурмовик Ил-2 – 236 тысяч, гаубица М-30 – 94 тысяч, автомат ППШ – 500 рублей.
Документы свидетельствуют: уверенность в успехе контрнаступления в то время, когда гитлеровцы вот-вот пройдут маршем по улицам Москвы – холодный расчёт Ставки, основанный на данных разведки, которыми после, наученный горьким опытом неверия, советский вождь больше не пренебрегал: Япония не нападёт на СССР раньше 1944 года. И потому свежие, хорошо обученные, воинские соединения из Центральной тыловой России, Сибири и с Дальнего Востока в обстановке особой секретности были срочно переброшены под Москву. К тому – просчитанный до конца ноября объём выпуска новой высокоэффективной военной техники, спешно произведённой в глубоком тылу и самой Москве. Сопутствующий фактор – погода и отсутствие дорог. Шли затяжные дожди, из-за которых гитлеровцы 30 октября 1941 года остановили наступление, потому что в грязи вязли даже танки и другая гусеничная техника. А 5 ноября ударили сильные морозы. У захватчиков начались массовые обморожения. И повальные простуды.
Но на линиях обороны Москвы не всё было гладко. Маршал Победы Георгий Жуков в 1965 году вспоминал в своём интервью, которое было приказано уничтожить, смыв негативы киноплёнки: «Противник, произведя перегруппировку своих сил на московское направление, превосходил все три наши фронта, вместе взятые, по численности войск — в 1,4 раза, по танкам — в 1,7, по орудиям и минометам — в 1,8 и по самолетам — в 2 раза. К исходу 7 октября все пути на Москву, по существу, были открыты». Невероятными усилиями Ставки и командования РККА ситуацию удалось переломить. Хотя на 05.12.41. численность войск РККА под Москвой составляла 1 млн. 250, вермахта – 1 млн.708 чел. У РККА – было 774, у вермахта – 1170 танков, а орудий 7652 и 13500 соответственно. Реальные потери гитлеровцев в битве под Москвой: 538 тыс. чел. 1300 танков, 2500 орудий, свыше 15000 машин.
Безусловно, (и в этом единодушны историки различных идеологических установок и политических пристрастий) решающее значение в подготовке контрнаступления под Москвой стал парад на Красной площади 7 ноября 1941 года. Его участники прямо от стен Кремля уходили на фронт. Линия огня находилась всего в 34 километрах от Спасской башни. Участник сражения за Москву, член СФ РФ Владимир Иванович Долгих так оценил событие в моём интервью с ним осенью 2016 года: «Парад в политическом, в подсознательном смысле имел колоссальное значение. И мы на фронте, в окопах, это сильно ощутили. Великое мероприятие. Предвестник в полном смысле слова нашей великой Победы в Великой Отечественной войне». Документы свидетельствуют: утром перед парадом небо заволокло тучами, пошёл сильный снег. Взбираясь на мавзолей, Сталин обронил: «Везет нам, большевикам, сегодня налета не будет!». Парад снимали и для фильма «Разгром немецких войск под Москвой». Прохождение колонн начали на два часа раньше – после теракта, совершённого у Спасских ворот 6 ноября, чекисты решили не рисковать. И сдвинули время шествия. А потому выступление вождя с трибуны мавзолея операторы запечатлеть не успели. На удивление всех, вождь согласился повторить свою речь. Её сняли в Кремле, спешно подкрасив фанерную трибуну под гранит ленинской усыпальницы. Оттого на кадрах картины (и первыми на это обратили внимание в Голливуде) пар из уст Верховного Главкома не идёт, хотя дыхание бойцов, уходящих с Красной площади на фронт, видно явственно.
Контрнаступление под Москвой развернулась по линии, составляющей около 800 километров. На севере – по Волге от Калязина до Ржева, на западе — по вектору Ржев —Вязьма— Брянск, на юге — Ряжск — Горбачёво — Дятьково. Прорыв был грандиозным, внезапным. Фрагменты фильма ярко это подтверждают. Они и сейчас зрелищно демонстрируют величье самой первой победы СССР над Германией. Соединения РККА отбросили войска вермахта от стен столицы при хлипких, дышащих на ладан, флангах, небывалых сорокаградусных морозах. Почти 60 процентов бойцов прорыва – новобранцы, не обстрелянные в боях. В фильме «Разгром немецких войск под Москвой» зрелищно показан ужас гитлеровцев от работы новейших советских танков Т-34, ракетных установок залпового огня БМ-13 («Катюша»), новых гаубиц, бьющих на 30 км. В череде успехов советской наступательной операции под Москвой – освобождение городов Яхрома, Истра, Дмитров, Епифань, Можайск, Клин, Солнечногорск, Волоколамск, Калинин (ныне Тверь) и других. Итоги контрнаступления, которое официально длилось с 5 декабря 1941 по 7 января 1942 года, впечатляют отечественных и зарубежных историков до сих пор. В короткое время РККА, помимо освобождения Подмосковья возвратила Елец Липецкой, Епифань, Алексин и Щёкино Тульской, Наро-Фоминск, Балабаново, Малоярославец, Боровск и Тарусу Калужской областей. Фронт отодвинулся от столицы на 130 – 250 км. Всего же Армия прорыва разбила 38 гитлеровских дивизий.
Операторы, снимавшие легендарную ленту о битве под Москвой, выезжали к месту боёв на специальном автомобиле с фанерной будкой на кузове. Транспорт прозвали «Коломбиной». Его водитель не только крутил баранку под огнём, а готовил для своих пассажиров нехитрую еду и следил за сохранностью съёмочного оборудования, отснятой плёнки, провианта и спирта. Этот напиток был очень кстати в жуткие морозы тех дней и, особенно, после многокилометровых лыжных походов, которые ежедневно совершали кинооператоры, неся на плечах съёмочную аппаратуру. Сама будка представляла собой нечто вроде вагонного купе с полками-лежанками в два яруса и печкой – «буржуйкой». Отснятый материал тысячами метров регулярно отправляли в Москву, на студию кинохроники. Естественно, отсмотреть плёнку в поле сами операторы не могли – они лишь снабжали бобины короткими записками, что да как снято в той или иной партии. Нередко получали рецензии от ОТК и редакторов «Брак! Переснять!», что кроме улыбки, у кинорепортёров не вызывало. В последний раз такую нелепую рецензию операторы фильма про битву за Москву Шнейдеров и Панов получили, сняв хрестоматийно известные кадры водружения Знамени Победы над рейхстагом 30.04.45 в 22.00 по берлинскому времени. И долго смеялись вместе с комбатом Степаном Неустроевым, организатором акции.
Монтаж знаменитого фильма о разгроме немецких войск под Москвой был завершён 25 декабря, а озвучивание началось 27 декабря 1941 года. Вот как о нём вспоминает в своих записках один из режиссёров фильма Илья Копалин: «В огромном холодном павильоне студии наступила самая ответственная волнующая запись: «Пятая симфония» Чайковского. Светлая русская мелодия, гневный протест, рыдающие аккорды. А на экране – сожжённые города, виселицы, трупы, и на всём пути отступления фашистов следы насилия и варварства. Мы слушали музыку, смотрели на экран и плакали. Плакали оркестранты, с трудом игравшие замёрзшими руками».
Картина «Разгром немецких войск под Москвой» была закончена производством 30 декабря 1941 года, а принята худсоветом 02.01.42. Первым критиком фильма стал Сталин, который дал такую оценку картине «Один хороший фильм стоит нескольких дивизий». Почти сразу же после «высшей приёмки» легендарная лента оказалась в США. Там за полтора месяца её дублировали на английском языке и отпечатали сотнями копий. Были ли на этот счёт тайные, не отмеченные даже в секретных анналах, договоры лидеров двух держав или был просто приказ советского вождя отправить фильм на Запад, профинансировать его доставку, дублирование и печать копий мы вряд ли когда уже узнаем. Существует несколько основных версий трафика картины за Океан: дипломатическая почта, каналы внешней разведки, транзит через Анадырь, где аэродром принимал первые перегоны самолётов Аляска – Чукотка – Аляска, а также провоз через советскую и британскую зоны оккупации Ирана. Одно незыблемо: эта лента и сейчас смотрится на одном дыхании. «Захватывают» простота изложения, зрелищность изображения, динамика монтажа, безупречная композиция каждого кадра и другие достоинства, что подстать художественному, постановочному, кино. Американцы, доселе считавшие самой страшной национальной трагедией уничтожение японской авиацией своих ВМС на Гавайях, в Пёрл-Харбор 07.12.41. и первые сотни гробов с телами своих парней, искренне содрогнулись от ужасов преступлений против человечности, которые творили нацисты в Советском Союзе. Были поражены и масштабами сражений, которые вел СССР с гитлеровской Германией. Конечно, США начали поставки военной техники и продовольствия по ленд-лизу до картины про разгром немцев под Москвой. Но она потрясла. И побудила к конкретным действиям. Американцы, испытав боль разгрома своего флота и проанализировав разгром Гитлера под Москвой, разорвали круг изоляционистской политики, вступили в войну с Японией, а чуть позже объявили войну нацистской Германии и фашистской Италии. Доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского, почётный доктор Мэнсфилдского (США) университетов Александр Кубышкин в эксклюзивном комментарии ZN так оценил значение фильма: «Впервые американцы смогли увидеть масштаб боев на восточном фронте. А они, кстати, уже к этому времени располагали трофейной немецкой хроникой и съемками кинооператоров союзников нацистов, но истинных масштабов битвы, её правды не знали. Как и роли Советского Союза в войне против Гитлера. Полагаю, что в фильмах, которые появились в США чуть позднее советской картины и, в частности, в ленте «The Battle Of Russia» («Битва за Россию») очевидна четкая, ясная и зримая поддержка СССР и советского народа. Эту поддержку в марте 1942 года высказали и все высшие руководители США. Начиная с президента и заканчивая госсекретарем и председателем комитета начальников штабов американской армии».
В июле 1941 года, когда Ставка в очередной раз обсуждала схемы эвакуации из районов возможной оккупации, а также Подмосковья и Москвы, Сталин обронил фразу, которая немало удивила даже его ближайших соратников: «Сначала – искусство. Заводы – потом». И хотя это пожелание с молчаливого одобрения вождя, не стали трепетно выполнять, киностудии, театры, филармонии, ведущих актёров, музыкантов, певцов эвакуировали в глубокий тыл в первую очередь. «Подспудный» смысл этого изречения «выстрелил» исправно. Искусство и, прежде всего, кино, сыграло огромную роль в формировании духа победителей и в войсках, и в тылу. А документальный фильм с простым названием «Разгром немецких войск под Москвой» и вовсе определил курс ведущих мировых держав на военный союз с «красной Россией». И, по сути, стал знаком, своеобразной «отмашкой» для антифашистских сил в борьбе с нацистской Германией и фашистскими режимами других европейских государств. Простой фильм с простым именем по-простому доказал всему миру: нацистскую армаду можно победить. А потому стремление к мировому господству – ущербно. И, в сущности, изначально призрачно.
Евгений Кузнецов
