В гостях у "Вестника Кавказа" заместитель председателя комитета Совета Федерации по экономической политике Сергей Шатиров. В верхней палате российского парламента он представляет Кемеровскую область. Тема беседы угольная промышленность и безопасность этой крупнейшей отрасли.
- После трагедии на шахте «Распадская» многое было сделано для обеспечения безопасности шахтеров, но все равно инциденты происходят. Что является основным фактором подобных аварий?
- Горная отрасль - древнейшее ремесло. Когда мы говорим об угольной промышленности, о рудной промышленности, о добыче полезных ископаемых, это не только наука, но и искусство, которое базируется на опыте. Тысячелетняя история горного дела всегда была сопряжена с трудностями, с опасностями, с чрезвычайными происшествиями. Правила и нормативы, которыми мы сегодня пользуемся, прописаны, отталкиваясь от истории прежних аварий и катастроф. А важно, чтобы они были современны, адекватны сегодняшнему уровню развития, сегодняшним задачам, стоящим перед горной отраслью. Главная причина аварий в сфере горного производства - отступление от принятых правил, норм, инструкций и технических, технологических параметров производства.
Более опытные должны корректировать работу менее опытного звена. Раньше в угольной отрасли была пятизвенная система проверки. Развитие горных работ разрабатывалось на шахте, на разрезе, на обогатительной фабрике. Дальше передавалось в компанию или угольное объединение. Дальше эта компания защищала свой проект в министерстве. Эта пятизвенная система проверки давала результат. Сегодня все упростилось, сегодня больше ответственности лежит на горных предприятиях.
Контроль за безопасным ведением работ в промышленности остается за государством. Есть законы, которые надо твердо выполнять, где расписано, какие есть опасные предприятия, как за ними следить, а какие предприятия менее опасны. Эта градация контроля сегодня существенно обновлена. Но происходило это, к сожалению, после крупнейших катастроф в угольной отрасли.
- Какие институциональные изменения были внесены?
- Во-первых, государственный контроль в сфере промышленности был обновлен, сегодня он выведен из состава непрофильного министерства. Раньше орган, который контролировал 16-18 отраслей промышленности, находился в составе Министерства природных ресурсов, вопросы, связанные с горным делом или с недропользованием, входили в компетенцию этого министерства. Эта связь была разрезана, и Ростехнадзор - главный контрольный орган страны - переподчинен непосредственно правительству РФ.
Во-вторых, изменен контроль за минимизацией последствий аварии в горном деле. Важно, чтобы специалисты приезжали в считанные минуты. Скорость - это и минимизация человеческих жертв, и быстрое восстановление предприятий. Люди, занимающиеся этим, или военизированные горноспасательные части, были акционерным обществом, и подчинялись Росимуществу. Но в Росимуществе недостаточно профессионалов, которые могут корректировать работу столь важной военизированной организации. Поэтому было принято решение ее переподчинить профильному МЧС.
Кроме того, "перетряхнули" основные нормы, правила и инструкции. Каш комитет Совета Федерации постоянно работает над этим. У нас большая поддержка от Валентины Ивановны Матвиенко. И последняя законодательная инициатива после ее посещения Кемеровской области сегодня реализуется в рамках проекта федерального закона о внесении изменений в 8 законодательных актов, где затрагивается очень важный институциональный вопрос, который связан с безопасностью в угольной отрасли. Сегодня этот закон находится в Госдуме, он прошел первое чтение. Надеемся, что наши коллеги поддержат предложение принять его во втором, третьем чтении, после внесения соответствующих поправок, чтобы мы его успели получить как законодательный акт в весеннюю сессию.
Мы решили вопросы профессионального отбора на должности в этой отрасли. Удалось получить отдельную главу в Трудовом кодексе РФ, где это прописано для всех горных работ в сверхопасных условиях.
Когда в 2007 году произошли аварии на шахтах "Юбилейная" и "Ульяновская", мы подготовили законодательный акт о том, что опасные объемы метана, находящиеся в угольном пласте, должны быть извлечены. Когда разрушается одна тонна угля — выделяется 28 кубометров газа метана. А при концентрации от 4 до 12% он просто взрывается. Достаточно малейшей искры, малейшей инициации — и происходит взрыв. Метан — это детонатор, он создает волну, которая идет в замкнутом пространстве по туннелям, по штрекам, по горным выработкам…
- Получается эффект пистолета?
- Совершенно верно. Эта волна движется, поднимает угольную пыль, а угольная пыль, кроме всего прочего, сама по себе при определенной концентрации взрывается. А тут еще температура, тут еще концентрация давления. И происходит серия взрывов. Это самое страшное в угольной отрасли. Нам удалось внести изменения в шесть законодательных актов и провести "закон о дегазации".
Благодаря тому, что государственный надзор вышел на совершенно другой уровень, мы в первый период столкнулись с большим количеством остановок работ, которого никогда не было в истории угольной промышленности. Пока приводили в порядок
предприятия, на десятки дней останавливались крупнейшие шахты.
Кроме того, появилась система доступа к отчетности, система доступа к той телеметрической информации о газовоздушной среде. Например, в Сибирской энергетической компании создана общая диспетчерская для всех шахт, куда сходится информация по принципу светофора: красный, зеленый или желтый свет в соответствии ситуацией на том или ином предприятии. При необходимости немедленно принимаются меры. Все резко изменило обстановку – число опасных ситуацией снизилось.
Стоит сказать, что хотя в советское время были приняты серьезные институциональные решения, травматизм оставался высоким. Если есть такой некорректный показатель "количество погибших на миллион тонн". В прошлом их было до 1,5 человек на миллион тонн, сегодня - 0,02.
Угольщики совершенно поменяли концепцию работы. Если раньше угольная промышленность строилась благодаря максимальному развитию Донбасса (украинского и ростовского), Воркуты, то теперь развитие Сибири позволило развивать открытые высокоэффективные горные работы. Производительность выросла в десятки раз. Сейчас порядка 65% российского угля добывается на открытых горных работах.
Новое оборудование, новые технологии, новая система подготовки шахт позволила говорить о том, что у нас в десятки раз выросла производительность труда, а численность тех, кто занят на опасных горных работах, снизилась практически в пять раз.
Есть прекрасное оборудование, есть системы телеметрии. Сегодня на большинстве наших шахт, когда любой человек спустился под землю, диспетчер на поверхности видит, где он находится, все его передвижения. Позиционирование людей в шахте крайне важно и в текущей рабочей обстановке, и в случае чрезвычайного происшествия. У каждого в головной светильник, который надевается на шахтерскую каску, встроен прибор, который анализирует количество метана. Если газ повышается, он начинает мигать, сразу становится ясно, что есть опасность. Все это передается на поверхность диспетчеру. Есть методы борьбы и с угольной пылью - осланцевание, смыв, постоянный контроль. Инспекторы спускаются в шахту. Тогда почему же происходят аварии? Все равно человеческий фактор сохраняется и остается. Это и о тех лоцманы, которые ведут под землей горные работы, это и главный инженер, и главный геолог, и главный маркшейдер. От них зависит правильное решение, куда двигаться под землей, как развивать добычу полезного ископаемого.
Подготовлен проект, есть оборудование, есть средства контроля, есть средства безопасности, есть люди, которые контролируют безопасность, но происходят аварии. Почему? В великолепно подготовленных выработках вдруг концентрируется газ метан, да еще на протяжении рабочей смены. Это субъективный фактор. Объективно же есть все, чтоб таких аварий не происходило. Соблюдай режимы, не дави на кнопки, не добывай уголь сверх того, что можно. Систему безопасности в шахте нужно строго соблюдать. Мы это вывели на федеральный уровень, а дальше уже отвечают за исполнители. Нужно смотреть, чтобы не была сговора между исполнителем и инженерно-техническим работником.
- А в чем смысл таких сговоров? Больше добыть угля?
- Разные бывают причины. Раньше заработная плата шахтера зависела от выработки. Но сегодня на законодательном уровне уже сказано, что 70% человек спускаясь в шахту, уже получил, а дальше работай так, чтобы выполнить норму. В эти оставшиеся 30% нужно выполнять план. Перевыполнять план не нужно.
- Чтобы не нарушать меры безопасности?
- Не только. Россия устойчиво занимает третье место по объему продаж на внешнем рынке. Мы сегодня продаем от 150 млн тонн в год угля на внешнем рынке. Больше нас продают только Австралия и Индонезия. На внешнем рынке избыток угля сегодня составляет, по оценкам экспертов, около 100 млн тонн. Сегодня очень жесткая конкуренция. Конечно, нельзя терять занятые ниши, но и лишнего не нужно.
Например, Япония, приостановив атомную энергетику, развивает угольную или тепловую генерацию. Мы всего на 17% присутствуем на японском рынке, но больше уже не втолкнешь. Есть дефицитные марки, которые имеют устойчивый спрос и на внутреннем, и на внешнем рынке, а сеть марки, которые лежат на складе и имеют трудный сбыт.
К сожалению, и внутренний рынок угля сужается, это связано и с газификацией и с альтернативными источниками электроэнергии. Лоббирование угольной отрасли, конечно, продолжается в здоровом смысле слова, но мы должны понимать, что погоня за лишними тоннами сегодня не нужна ни на внешнем, ни на внутреннем рынке. Хотя есть марки угля, которые находятся на грани дефицита, особенно после выхода из строя шахты "Северная", которая добывала уникальную марку жирных углей, коксующихся.
Но желание дать сверх того, что положено по паспорту места проведения работ, по паспорту добычи, по паспорту проведения выработок, нет необходимости. Мы работаем в увязке с профсоюзной организацией "Росугольпрофом". Они полезной работой занимаются. Сегодня совершенствуется и форма, и содержание тех коллективных договоров, которые заключаются между трудовым коллективом и работодателем.
Еще очень интересный фактор – в 1990-х произошли события, которые привели к серьезным изменениям в государстве. Тогда шахтеров использовали в политических целях, когда они выходили на площади…. А в 2008 год наступил глобальный экономический кризис - замедлилось производство, реальный сектор (угледобыча, производство черных металлов, металлургия). Мы остановились очень резко, были снижены зарплаты, люди отпущены в отпуска, сокращена рабочая неделя, казалось, что мог появиться конфликт, но этого не случилось. Просто тогда уже поняли, что нельзя разрушать производство, нельзя разрушать то, на чем ты зарабатываешь. Собственники, менеджмент угольных предприятий, коллективы объединились, и благодаря этому этот кризисный пик мы прошли вполне удачно.
